Месса возобновилась и дальше шла своим чередом, без каких-либо неожиданностей. Оба кающихся грешника получили причастие, отзвучали последние молитвы, и наконец толпа священников и горожан покинула собор. Только оба Дерини, Кардиель и Арилан задержались в ризнице.

Арилан вошел в ризницу в полном облачении. Дождавшись, когда остальные священнослужители закончат свои дела и выйдут, он снял свою митру, украшенную драгоценными камнями, не спеша подошел к двери и запер ее на засов.

— Вы ничего не хотите мне сказать, герцог Корвинский? — холодно спросил он, стоя у дверей и не поворачивая головы.

Морган взглянул на Дункана, потом на Кардиеля, который молча стоял в стороне и во всем его виде чувствовалась какая-то скованность.

— Не понимаю, что вы имеете в виду, милорд,— осторожно ответил Морган.

— А что, герцог Корвине кий всегда имеет обыкновение падать в обморок во время мессы? — повернулся Арилан и взглянул в лицо Моргану холодными фиалковыми глазами.

— Я... Я уже говорил, милорд, я не привык поститься. В моем доме это не принято. Вдобавок перед мессой мы три дня очень мало спали, очень мало ели...

— Не разыгрывайте комедию, Аларик! — оборвал его Арилан, подходя к Моргану и впиваясь в него взглядом.— Вы нарушили свое слово этой ночью. Вы солгали нам. Вы пользовались магией Дерини прямо в соборе, хотя мы запретили вам это, вам обоим! Надеюсь, вы сможете дать всему этому достойное объяснение? 

Глава XIII

«Я РАСПОЛОЖУСЬ СТАНОМ ВОКРУГ ТЕБЯ,

СТЕСНЮ ТЕБЯ СТРАЖЕЮ НАБЛЮДАТЕЛЬНОЙ» [33]

Морган, не дрогнув, выдержал взгляд Арилана и немного погодя медленно кивнул.

— Да, этой ночью я пользовался своим могуществом. У меня не было выбора.

— Не было выбора? — переспросил Арилан.— Вы осмелились нарушить обещание, рискуя сорвать все наши усилия за несколько последних недель только из-за своего своеволия, и вы говорите, что у вас не было выбора? — Он перевел взгляд на Дункана.— А вы, Дункан? Вы же священник, и я считал, что ваше слово значит для вас несколько больше. Я полагаю, у вас тоже не было выбора?

— Мы делали то, что должны были сделать, ваше преосвященство. Если бы не было веских причин, мы никогда не осмелились бы нарушить наших обещаний.

— Если причины были столь уж серьезны, вы могли сообщить об этом мне. Мы с Кардиелем взялись за это дело и должны иметь представление о том, что происходит. Мы не можем позволить, чтобы вы вытворяли подобное, да еще без нашего ведома.

Морган с трудом удержался от резкости.

— Вы бы обо всем узнали в свое время, милорд. Так уж вышло, что нам пришлось действовать на свой страх и риск. Если бы вы были Дерини, вы бы нас поняли!

— Если бы я?.. — шепотом переспросил Арилан и прикрыл глаза.

Он вдруг отвернулся и сцепил руки. Морган бросил взгляд на Дункана. Потом он недоуменно посмотрел на Кардиеля, лицо которого стало белее белоснежного стихаря; он не спускал глаз с Арилана. Прежде чем Морган успел понять, чем вызвано такое смятение в епископах, Арилан снова повернулся, сделал два широких шага и встал перед герцогом, положив руки на пояс.

— Ну что ж, Аларик, Не думал я, что нам с вами придется говорить на эту тему, но, очевидно, пришло время. Вы что же, думаете, что вы с Дунканом — единственные Дерини на свете?

— Единственные... Кто? — Морган похолодел, неожиданно догадавшись, почему Кардиель так странно смотрел на своего собрата.— Вы... вы...— забормотал он.

Арилан кивнул.

— Верно. Я тоже Дерини. А теперь скажите, мог я не понять, что вы там делали сегодня вечером?

Морган лишился дара речи. Недоверчиво качая головой, он сделал несколько шагов назад, наткнулся на кресло и упал в него, не в силах отвести взгляда от епископа-Дерини. Дункан смотрел на Арилана из противоположного угла ризницы и слегка покачивал головой, словно изумляясь тому, как сложились две части головоломки, которые давно уже не давали ему покоя,— а он и не предполагал, что вместе они явят такую вот картину. Кардиель молчал. Арилан отвернулся и с едва заметной улыбкой принялся снимать облачение, посматривая на присутствующих краем глаза.

— Ну так что вы молчите? Дункан, вы наверняка о чем-то подозревали. Что, хороший из меня актер?

Дункан покачал головой, стараясь говорить помягче:

— Один из лучших, которых я только видел, ваше преосвященство. Я на собственном опыте знаю, как тяжело всю жизнь обманывать окружающих, как тяжело хранить тайну. Но скажите, вас не мучило, что вы остаетесь безучастным, когда вокруг страдают и умирают такие же, как вы? Вы были в силах помочь им, Арилан. Но вы ничего не сделали.

Арилан потупил взгляд, потом снял епитрахиль и, прежде чем ответить, прикоснулся к ней губами.

— Я сделал все, что мог, Дункан. Я бы сделал больше, но... вы-то знаете, как это нелегко — быть одновременно и Дерини, и священником, я уверен, вы поймете меня. Насколько я знаю, мы с вами — единственные за несколько столетий Дерини, принявшие сан. Я не хотел рисковать тогда, я не был уверен, что это принесет пользу. Вы можете это понять?

Дункан молчал, и Арилан примирительно положил руку ему на плечо.

— Я понимаю, как вам было тяжело, Дункан. Ничего, придут другие времена.

— Не знаю, может быть, вы и правы.

Тяжело вздохнув, Арилан перевел взгляд на Моргана, который за все это время так и не пошевелился. Пока священники вели этот разговор, к нему окончательно вернулось самообладание, и теперь он смотрел на Арилана с вызовом. Тот, поняв обуревавшие Моргана чувства, подошел к нему.

— Вы не можете довериться мне, Аларик? Я знаю, что ваш путь был не легче; сострадание — удел не только священников.

— А почему я должен вам доверять? — спросил Морган.— Вы обманывали нас раньше, так, может быть, и теперь, а? Чем вы докажете, что не предадите нас?

— Могу только поклясться,—устало улыбнулся Арилан.— Ах, нет, есть же еще способ. Да, я могу позволить вам кое-что, после чего вы, несомненно, поверите мне, Аларик. Я готов открыться перед вами с той, тайной стороны, если вы не боитесь. Вас, думаю, весьма удивит то, что вы увидите.

— Вы... вы хотите проникнуть в мое сознание? — выдавил Морган через силу.

— Нет, вы — в мое. Попробуйте.

Морган пришел в некоторое замешательство, но Арилан быстро опустился на колени возле кресла, где он сидел, и положил руку на подлокотник. Их руки не соприкасались, и Моргана это удивило — он всегда думал, что прочесть мысли другого можно, только касаясь человека. Арилан, похоже, считал, что это не обязательно. Морган сделал первую попытку — и необыкновенно легко вошел в сознание епископа, без труда пробираясь через вереницу образов, рожденных рассудочным, упорядоченным интеллектом. Перед ним промелькнул Арилан-семинарист, Арилан, получивший первый приход, Арилан на мартовском заседании курии, выступающий против отлучения. Там действительно было много такого, чего он никак не ожидал!

Когда Морган вернулся из этого странного путешествия, Арилан, взглянув на него снизу вверх, встал и молча продолжил переодевание. Облачившись наконец в привычную пурпурную мантию и плащ, он еще раз посмотрел Моргану в глаза, на этот раз спокойно и сухо, как будто ничего не произошло.

— Ну, пойдемте? — непринужденно спросил он, подходя к двери и отодвигая засов.

Морган растерянно кивнул и поднялся. Дункан и Кардиель, ни слова не говоря, последовали за ним к двери.

— А теперь можете рассказать нам на ходу, что случилось в соборе сегодня ночью,— предложил Арилан, простирая руки и заключая обоих в дружеские объятия.— Ко всему прочему, я думаю, мы все нуждаемся в отдыхе. На рассвете нам нужно выезжать, если мы не хотим заставить Келсона ждать.

Через два дня оба мятежных епископа засвидетельствовали свое почтение Келсону в Дол Шайе. Король тоже получил формальное отпущение грехов, освобождающее его от тени, павшей на него из-за отлучения и обвинения в ереси.